Возможно, одна из самых важных задач человека, изучающего ораторское искусство, найти свою собственную (родную) манеру выступления.
Если мы пытаемся подражать кому-либо (даже если это самый блестящий из ораторов), мы теряем даже те преимущества, которые у нас есть. Это то же самое как надеть на себя сшитый на заказ чужой костюм. Даже если он был пошит у лучших портных и человек примерно нашего роста и объема, костюм всё равно не будет сидеть так, как должно (при этом в большинстве случаев, он нам значительно велик). Намеренно утрированный примеры, но представьте себе оратора, который будет пытаться выступать, подражая Генри Резнику или Эдварду Радзинскому (или Владимиру Жириновскому), и в их сугубо индивидуальной манере.
Кроме того, считается, что, когда мы подражаем кому-то, мы, как правило, перенимаем себе недостатки (ибо их примерить значительно легче) и, как и любой повторитель, можем стать человеком второго сорта.
Поэтому важно найти свою простую и естественную манеру речи, в которой нам проще говорить, в которой нас лучше всего понимают и нам удается вкладываться в выступление.
Интересное сравнение делает Дейл Карнеги, сопоставляя личности и манеры выступлений Линкольна и его соперника Дугласа.
Они различались даже внешне: первый – высокого роста, с неловкими манерами; второй – невысок, эстетичен с эффектными жестами.
Дуглас был высокообразованным, без чувства юмора, почти не использовал сравнения; Линкольн мог выйти в одних носках, хорошо рассказывал анекдоты, часто прибегал к метафорам и примерам.
У Дугласа был быстрый, подобный инстинкту ум, у Линкольна мышление было заметно медленнее.
Эти люди были абсолютно разными. И одновременно сильными ораторами.
Они понимали, что, если будут пытаться подражать друг другу (или кому-нибудь другому), их перестанут слушать и воспринимать и, поэтому выступали в своей собственной манере.
В результате практики (во время профессиональных выступлений (запоминая удачные) или на каких—либо курсах риторики, публичных выступлений и т.п.) нам, как правило, удаётся хотя бы немного приблизиться к своей индивидуальности.
Если при этом, нам удаётся справиться со скованностью и излишним волнением (о приемах, позволяющих снизить страхи, говорилось в нескольких предыдущих статьях), мы тогда, в большинстве случаев, начинаем говорить «без бумажки», излагая мысли своими, живыми и ясными словами, задавая слушателям (а иногда и себе, и про себя) риторические вопросы.
Когда это всё соединяется, человек, занимающийся освоением публичных выступлений, с удивлением и не без удовольствия обнаруживает, что и в нём, оказывается, был оратор, просто он его не сразу смог найти.